Даже если Республика Беларусь и хотела бы не иметь ничего общего с НАТО, ей бы это вряд ли удалось. Как известно, три из пяти ее непосредственных соседей уже входят в Североатлантический альянс, Украина находится на перепутье, а Россия выступает в качестве его главного антагониста. Сложность ситуации нашла свое отражение в не всегда последовательном поиске оптимального взаимодействия с этой организацией.
В первые годы независимого существования Беларуси эти отношения в целом развивались нормально. В 1992 г. Беларусь была принята в Совет Североатлантического сотрудничества, стала ассоциированным членом Североатлантической ассамблеи (ныне — Парламентская ассамблея НАТО). Этому способствовали основные тенденции тогдашней белорусской внешней политики. Руководство страны стремилось сделать республику нейтральным государством, но реально оценивало роль НАТО в системе европейской и международной безопасности.
В тот период широкое распространение получили военные инспекции НАТО, совместные действия в сфере контроля над вооружениями, работа по конверсии, налаживание контактов между военными, сотрудничество в области науки. Многие белорусские политики, сотрудники государственных структур, общественные деятели, журналисты посетили штаб-квартиру альянса в рамках информационных поездок. Важным этапом в развитии двустороннего сотрудничества стал визит в Беларусь генерального секретаря НАТО Манфреда Вернера, состоявшийся в ноябре 1992 г.
Главный интерес альянса заключался в выполнении белорусской стороной договоров о сокращении вооружений, в том числе полный вывод с ее территории ядерного оружия, в изучении политической и военно-политической ситуации в стране, в информировании белорусского руководства о задачах Североатлантического блока в новых условиях. Не последнее место занимало также разрушение в массовом сознании белорусов сформированного в годы «холодной войны» образа НАТО как извечного врага.
Ситуация стала меняться в 1994 г. В январе на саммите альянса была подтверждена его готовность к приему новых государств из Центральной и Восточной Европы. Был также одобрен рамочный документ программы «Партнерство ради мира», к участию в которой были приглашены все государства — члены ССАС и СБСЕ. А в июле Президентом Республики Беларусь был избран Александр Лукашенко.
Правда, поначалу на рассматриваемом направлении существенных изменений не произошло: новый глава государства подтвердил неизменность политики нейтралитета и безъядерного статуса страны. Затем недовольство официального Минска было сконцентрировано на ожидавшемся вступлении в НАТО Венгрии, Польши и Чешской Республики. В феврале 1995 г., под предлогом возникновения в связи с этим для Беларуси военных угроз, официальные власти приостановили выполнение Договора об обычных вооруженных силах в Европе.
Позже инцидент был исчерпан, но фактически с того момента резко отрицательная позиция по отношению к расширению НАТО стала одной из главных составляющих внешнеполитической линии руководства Беларуси, хотя в 1997 г. оно все же согласилось на присоединение страны к Совету Евроатлантического партнерства, заменившему ССАС.
В дальнейшем ситуация обострялась неоднократно: в связи с косовским кризисом; после конфликта вокруг Консультативно- наблюдательной группы ОБСЕ; из-за идеи Соединенных Штатов переместить из Германии, в частности в Польшу, ряд своих военных баз.
Справедливости ради, следует признать, что белорусские власти несколько раз предпринимали попытки «наведения мостов». Однако, как правило, это происходило, когда белорусско-российские отношения заходили в очередной тупик. В других случаях подобные намеки на готовность к взаимодействию были следствием несколько преувеличенного представления о роли и месте Республики Беларусь в мировой и европейской политике. В частности, чрезвычайно активно выражалось желание подписать с НАТО документ, аналогичный Основополагающему акту НАТО—Россия или Хартии об особом партнерстве между НАТО и Украиной.
С течением времени острота взаимоотношений начала несколько спадать. Например, еще одно расширение альянса в 2004 г., в результате которого Беларусь оказалась граничащей уже с тремя его членами, в Минске энтузиазма не вызвало, но заявления были заметно более сдержанными.
Разумеется, это не означает, что точка зрения белорусских властей кардинально изменилась. В адрес альянса периодически продолжают звучать критические высказывания, регулярно проводятся военные учения с антинатовской направленностью, весной
2005 г. «по техническим причинам» было отложено уже согласованное открытие в Минске информационного пункта альянса, которого, кстати, нет и по сегодняшний день.
Естественно, руководство НАТО время от времени также критикует официальный Минск. Так, после прошедших в Беларуси в 2006 г. президентских выборов генеральный секретарь Яап де ХоопСхеффер осудил условия, в которых прошла избирательная кампания, и призвал белорусские власти предпринять шаги для соблюдения евроатлантических демократических стандартов, включая те, приверженность которым они объявили в рамках программы «Партнерство ради мира» (ПРМ). В то же время на обострение отношений альянс, в отличие от Евросоюза, не пошел.
И все же взаимодействие постепенно расширяется. Сотрудники штаб-квартиры НАТО отмечают, что со стороны Министерства обороны Беларуси есть искреннее стремление к этому. Да и личные контакты с белорусскими военными, имеющими отношение к данному вопросу, подтверждают отсутствие у них каких бы то ни было комплексов.
Современное состояние отношений можно охарактеризовать как осторожное сближение при отсутствии общих ценностей». Отсюда следует, что десятилетнее противоборство было ненужным: из-за противодействия Беларуси альянс не отказался от каких-либо своих планов и в то же время нет оснований говорить и о каком-то усилении военной угрозы Запада. Можно предположить, что белорусское руководство поняло безосновательность своих прежних опасении, а упомянутые элементы сохраняющейся конфронтации представляют собой лишь затухающую волну.
Следует отметить, что весьма значительную роль, к сожалению, негативную, сыграла в отношениях Беларуси с НАТО Россия. Как известно, Москва никогда не была в восторге от самого существования альянса, хотя на рубеже веков и пошла на расширение взаимодействия с ним. Но, судя по всему, сравнительно недолгий период нетерпимости заканчивается.
Россия вернулась к формированию образа врага, возобновила борьбу за сферы влияния, подбирая себе сомнительных союзников на Ближнем Востоке и в Латинской Америке. Утверждая, что мир стал многополярным, она в то же время мечтает о возвращении его биполярности и пытается вести себя как один из двух полюсов, не имея достаточных оснований претендовать на эту роль. Сожаление по утраченному статусу великой державы и стремление к восстановлению имперского величия, свойственные определенной (причем достаточно значительной) части российского общества, создают ситуацию, которая не способствует укреплению безопасности.
В подобных условиях возрождается подозрительность, возобновляется поиск врагов, препятствующих возвращению того, что якобы по определению не только необходимо, но и всегда было присуще России — оказывать влияние на события в любой точке земного шара.
Особое негодование в Москве вызывает стремление грузинского и украинского руководства присоединить к альянсу свои страны. Это воспринимается как прямая угроза стратегическим интересам, отбрасывание к геополитическим рубежам XVIII в. и т. п. Еще более болезненным подобное восприятие становится в результате осознания окончательного ухода Украины, ибо при таком развитии событий о надеждах вернуть ее под свой контроль Кремль действительно может забыть.
А каким образом вступление Украины в НАТО, пусть пока гипотетическое, может сказаться на Беларуси? Как представляется, положительный момент будет заключаться в том, что наши граждане смогут воочию убедиться, что альянс не представляет какой-либо угрозы, коль скоро очень близкий нам народ не побоялся связать с ним свою судьбу. В этом случае эмоциональный эффект будет намного сильнее, нежели при вступлении в НАТО Польши или стран Прибалтики, которые воспринимаются населением Беларуси более отчужденно.
Вместе с тем, о следовании Беларуси украинскому примеру говорить не приходится. В периоды обострения отношений между Россией и Западом политический вес нашей страны во внешней политике Москвы возрастал, что позволяло российскому руководству требовать дополнительных экономических и иных преференций. Окончательный же уход Украины вообще создаст для Беларуси чрезвычайно благоприятный фон.
Это может побудить Кремль удержать ее от подобных попыток использовать имеющийся у него весьма солидный экономический «пряник». И, наоборот, в условиях ее сегодняшней колоссальной экономической зависимости этот «пряник» может быть элементарно трансформирован в «кнут».
Таким образом, внешние обстоятельства отнюдь не благоприятствуют присоединению Беларуси к НАТО. Точно так же не существует к тому и внутренних предпосылок.
Пример той же Украины показывает, что при отсутствии общественного согласия по вопросу вступления в альянс в стране могут возникнуть серьезные внутриполитические проблемы. В Беларуси же можно говорить, скорее, о согласии в отрицании такой возможности. Упомянутое снижение в восприятии граждан Беларуси уровня опасений, вызванного существованием НАТО, вовсе не означает их готовность немедленно начать движение в направлении последней.
Согласно данным независимых социологических исследований, на протяжении последних двух лет положительный взгляд на НАТО постоянно имели только около 20 % белорусского населения, тогда как отрицательный — в 3 раза больше. При этом приведенные показатели очень мало зависели от возраста (за исключением, разумеется, пенсионеров) и уровня образования респондента. Лишь лица с незаконченным высшим образованием, т. е. студенты, показали уровень доверия в 35 %.
В целом положение дел кардинально не изменилось, и считать, что возврат к прошлому жесткому противостоянию нашей страны и НАТО невозможен, было бы крайне наивно. Не стоит ожидать, что нынешнее белорусское руководство когда-нибудь радикально повернет свой внешнеполитический курс и пойдет на полномасштабное сближение с евроатлантическими институтами, включая НАТО.
Конечно, гипотетически вступление Беларуси в альянс в результате возникновения неких новых глобальных политических вызовов категорически исключать было бы, наверное, неправильно. Начальник центра исследований геополитики Института социальпо-политических исследований при Администрации Президент Республики Беларусь Валерий Суряев еще в 2004 г. допустил, что такой, казалось бы совершенно невероятный шаг, окажется возможным через десяток-другой лет в условиях, например, исламистской или китайской экспансии.
Но на практике, учитывая вышеупомянутые реалии — резко отрицательную позицию России и отсутствие позитивного отношения к такому шагу у основной массы белорусского населения, — можно быть уверенным, что подобный вопрос вряд ли окажется на повестке дня в обозримом будущем.
Естественно, трудно ожидать, что НАТО решит изменить своим ценностям ради расширения сотрудничества с Беларусью. Тем не менее, альянс не может не обращать внимания на Беларусь, хотя бы потому, что граничит с ней. Поэтому он не будет уходить от обсуждения конкретных вопросов взаимодействия.
Среди наиболее перспективных направлений — использование воздушных путей, противодействие террористической угрозе энергической инфраструктуре, предотвращение и ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий. Еще одной темой может стать энергетическая безопасность, так как в последние два года вопросы ее обеспечения занимают все большее место в повестке дня НАТО.
С другой стороны, очевидно, что при возобновлении конфронтации Беларусь окажется на задворках европейской политики, поскольку выстроить отношения с Западом на своих условиях ей не удастся. К тому же следует учитывать, что развитие отношений с Россией в последнее время также имеет негативную тенденцию. В связи с этим официальный Минск, скорее всего, тоже будет избегать реального обострения отношений.
В итоге на современном этапе можно говорить о сохранении взаимодействия пусть не на слишком высоком, но стабильном уровне.
Беларусь оказалась между двумя противостоящими друг другу большими силами. Однако создавшееся положение вовсе не вынуждает непременно становиться на ту или другую сторону. Это напоминает ситуацию, в которой в период «холодной войны» оказалась Австрия, сумевшая сохранить нейтралитет. Вдобавок острота нынешней конфронтации является несравненно меньшей, чем в те времена. Никто из серьезных военных аналитиков ни в России, ни на Западе не верит в возможность военного конфликта между Российской Федерацией и НАТО.
С учетом всех этих обстоятельств наилучший выход для нашей страны заключается в сохранении нейтрального статуса. Возможно, такой выход и нельзя считать идеальным, однако приведенная аналогия с Австрией показывает, что назвать его совсем уж плохим было бы явным преувеличением. В конце концов, несмотря на радикально изменившуюся обстановку в Европе, та же Вена, будучи откровенно приверженной евроатлантической солидарности, до сих пор не демонстрирует стремления отказаться от своего нейтралитета.
Как представляется, в современных условиях и в среднесрочной перспективе ничто не препятствует и нашей стране занять подобную позицию. В отношении же более отдаленного времени делать какие-то более или менее обоснованные прогнозы слишком сложно.
Федоров А. Ф., политический аналитик