Jun 26,2016 Темы: НАТО

В. В. Воронович, Военная академия Республики Беларусь, доцент

После неоднозначной по своим итогам миссии НАТО в Афганистане и особенно по итогам экспресс-анализа украинских событий внесение сущест­венных (если не фундаментальных) изменений в стратегический курс Севе­роатлантического альянса стало неизбежным, что в значительной мере затра­гивает и вопросы обеспечения национальной безопасности Республики Бела­русь, вынуждая ее руководство гибко реагировать на происходящую транс­формацию концептуальных основ активности данного блока.

Безусловно, и сейчас продолжена магистральная политическая линия, согласно которой «основой коалиционного оборонного потенциала альянса является «сбалансированное» сочетание ядерных сил, сил и средств противо­ракетной обороны и сил общего назначения» [3, с. 11], хотя до сих пор неяс­но, где и каков этот баланс, насколько он соответствует изменившейся в по­следний год ситуации. Так, вызывает вопросы целесообразность размещения дополнительных контингентов, создания некоей дополнительной инфра­структуры странами альянса на границах с Россией и Беларусью, ибо без об­ращения и работы с первопричинами кризисных явлений это повлечет лишь бесполезные затраты, серьезно повысив риск повторения аналогичного кон­фликтного развития событий уже на новом витке.

И все же, как представляется, в решениях саммита НАТО в Уэльсе 4-5 сентября 2014 г. действительно положено начало кардинальной ревизии не только и не столько текущих планов, сколько стратегических целей, военно- политических приоритетов, ресурсного сопровождения, форм, средств и ме­тодов достижения таковых, понимания наиболее актуальных для всех участ­ников угроз, вызовов и рисков безопасности (хотя, разумеется, пока у госу­дарств НАТО четкого, комплексного и согласованного ответа на них ни в тактическом, ни в оперативном, ни в стратегическом плане нет).

Тем не менее, сейчас многие эксперты вполне обоснованно рассуждают о переходе альянса от «эпохи операций» к периоду «оперативного сосредо­точения на европейских рубежах сдерживания» [2, с. 67], поскольку члены НАТО стремятся «полностью быть готовыми к быстрому реагированию на угрозу или применение силы против любого участника или региона (!) аль­янса, включая сценарии, при которых... будет очень короткое время преду­преждения» [8].

При этом наблюдаемая коррекция стратегии блока во многом является откликом не только на последние политические кризисы и вооруженные конфликты в зоне ответственности (интересов) альянса, но и на давно выска­зываемые озабоченности Польши и стран Балтии по поводу необходимости безотлагательного укрепления функции коллективной обороны НАТО, а на­кануне саммита неоднократно упоминалось (в т.ч. в официальных пресс- релизах) о том, что блок находится в одном из самых сложных периодов сво­его существования, нуждаясь в совершенствовании его организационной структуры и системы ресурсного обеспечения, в демонстрации готовности и способности обеспечить скоординированные действия стран-участниц по со­вместной защите друг друга.

Неслучайно еще на заседании Европейского совета 19-20 декабря 2013 г. с участием генерального секретаря НАТО было особо обозначено, что позиция руководства блока относительно, например, разви­тия военной составляющей ЕС при безусловном сохранении ведущей роли альянса в обеспечении европейской безопасности «заключается в необходи­мости углубления взаимодействия между обеими организациями в военной и политической сферах, объединении и совместном использовании имеющихся ресурсов, а также в недопущении дальнейшего снижения национальных рас­ходов на оборону» [4, с. 3].

В свою очередь, руководство Еврокомиссии заявило о готовности, осо­бенно в сфере кризисного регулирования, «взять на себя дополнительные обязательства по обеспечению безопасности не только на своей территории и в зонах «Европейской политики соседства», но и на глобальном уровне», причем «в полном сопряжении с военно-политической деятельностью альян­са в рамках достигнутых ранее договоренностей о стратегическом партнерст­ве между обеими организациями» [4, с. 4], в том числе «гентской» инициати­вы.

Тем не менее, реализация конкретных мероприятий во исполнение «новой» «старой» концепции развития альянса и взаимодействия с другими международными институтами по-прежнему немыслима без деятельного участия США. Именно Соединенные Штаты в условиях исподволь закреп­ляющего неравноправие партнерства в силовой сфере вялотекущего эконо­мического кризиса в ЕС «обретают новые возможности укрепить свои пози­ции в Европе, ограничить попытки, пусть даже слабые и несогласованные, европейских союзников играть более самостоятельную партию, особенно в отношении России» [2, с. 69], хотя и вынуждены выделять на соответствую­щие цели дополнительное финансирование для материального обеспечения трансатлантических акций в противоречие со своими совсем недавними и со­вершенно противоположными намерениями.

Закономерно с 2007 по 2013 гг. доля США в оборонных расходах в Се­вероатлантическом альянсе выросла с 68 до 73 % [2, с. 69] и не приходится сомневаться в сохранении этой тенденции впредь к огромному неудовольст­вию американских и радости европейских налогоплательщиков, поскольку «призывы сплотить ряды м укрепить безопасность недостаточны для того, чтобы европейские страны в крайне сложной финансово-экономической си­туации и жесткой конкуренции выделили дополнительные ресурсы на кол­лективную оборону» [2, с. 70].

Принимая во внимание, что в 2013 г. лишь Великобритания и Греция выполнили согласованное всеми странами-участницами решение о мини­мальном уровне военных расходов в 2 % [2, с. 68], союзники опять же с на­деждой ожидают не менее активной поддержки от американской стороны в организационно-управленческом и технико-технологическом обеспечении эффективной борьбы с угрозами информационной безопасности, а также проведения киберопераций нового поколения, применения «тактического ин­тернета» на удаленных позициях.

Несмотря на несколько подпортившие традиционную схему многосто­ронних отношений разоблачения Э. Сноудена, иной альтернативы у европей­ского политического и военного истеблишмента нет, т.к. только, пожалуй, в области соответствующих научных исследований, целевой подготовки про­фильных специалистов, сбора и обработки информации европейцами накоп­лен определенный опыт.

Относительно принятой 7 февраля 2013 г. Стратегии кибербезопасно- сти ЕС под условным наименованием «Открытое, защищенное и безопасное пространство» вынуждены заметить, что данный документ представляет со­бой пока скорее декларацию о намерениях, не слишком подкрепленную фи­нансированием, эффективными механизмами координации совместных уси­лий и должной политической волей стран-участниц.

Что касается комплексной разработки и осуществления на практике киберопераций, системного контроля за состоянием компьютерных сетей и эффективной защитой объектов коммуникаций, практической отработки спо­собов ведения информационных операций, то здесь неоспоримым является первенство Соединенных Штатов, чья классификация одних только иннова­ционных киберопераций во «внутренней» и «внешних» средах уже сейчас весьма обширна и включает [5, с. 45]:

- «обеспечивающие сетевые операции» (киберзащита - т.е. защита ин­формации и компьютерных сетей, мониторинг и в зависимости от ситуации использование / пресечение несанкционированной активности; управление сетевой инфраструктурой - т.е. планирование и проектирование, установка и обслуживание сетей; диагностика сетевой инфраструктуры - т.е. предупреж­дение, выявление и ликвидация неполадок сетевого оборудования);

  • «обеспечивающие кибероперации (оценка уязвимости систем кибер- защиты; определение степени безопасности методом «от угроз» и устранение обнаруженных недостатков; реконструирование / моделирование вредонос­ной активности противника на основе диверсифицированного постоянного анализа обстановки; контрразведка; разведка киберугроз и киберрасследова- ния; НИОКР по расширению освоения киберпространства);
  • «боевые кибероперации» (кибератаки; получение разведывательных данных из компьютерных сетей и систем изучаемых субъектов; динамиче­ская оборона, т.е. проведение упреждающих, или превентивных атак; под­держка в выявлении источников вражеской кибератаки, а также в изучении киберугроз и сетевых параметров);
  • совместно проводимые операции (радиоэлектронная разведка; опера­ции в ЭМ-спектре; операции в других доменах);
  • операции по оперативному обмену данными, включая фотографии, описание противника, биометрические сведения, между воинскими частями на передовых позициях с помощью «тактического интернета» [6] на базе технологии CBMEN - Content-Based Mobile Edge Networking (Мобильные се­тевые технологии на основе мобильного контента).

В самом альянсе уже активно реализуются при деятельном американ­ском участии масштабная инициатива «К силам НАТО 2020» (Towards NATO Forces 2020) и рассчитанная на перспективу до 2025 г. концепция «Единое информационное пространство» (ЕИП), которая «позволит коали­ционным силам повысить устойчивость управления, степень осведомленно­сти о противнике и своих силах. , эффективность разведывательных средств и сократить время принятия решения на применение войск (сил) и систем оружия» [3, с. 14].

Одними из ключевых элементов последней призваны стать система дальнего радиолокационного обнаружения и управления авиацией «Авакс- НАТО», весьма перспективная автоматизированная система воздушной раз­ведки наземной (надводной) обстановки «Arc» (AGS - Air Ground Surveil­lance), включающая средства разведки воздушного базирования и наземные комплексы обработки видовой радиолокационной информации.

Разумеется, нельзя не согласиться с мнением весьма авторитетных экс­пертов-международников о том, что альянс «все еще находится в поисках своего места в современном глобализирующемся мире» [7, с. 25] и реализует, в частности, более 20 проектов сотрудничества государств самого блока в та­ких сферах, как авиационные переброски и транзит, обеспечение совместно­го совершенствования и применения средств наблюдения и разведки, патру­лирования прибрежных зон и пр.

Непосредственно в сфере кибербезопасности руководство альянса, чья информационная сеть объединяет более 70 тыс. компьютеров по всему миру [1, с. 14], одобрило разработку и выполнение сразу нескольких программ по эффективному предупреждению скрытного проникновения в информацион­но-коммуникационные ресурсы организации и входящих в нее государств, защите соответствующих компьютерных сетей и обеспечению надежного бесперебойного функционирования таковых в любых условиях.

С 2008 г. в Таллине функционирует центр передового опыта НАТО в области компьютерной безопасности, а в 2013 г. была запущена в эксплуата­цию единая система альянса по реагированию на компьютерные угрозы, включающая два центра по реагированию на компьютерные инциденты, ко­торые дислоцированы при штаб-квартире НАТО в Брюсселе и при располо­женном в бельгийском Монсе штабе стратегического командования опера­ций ОВС данного военно-политического блока.

Однако не вызывает сомнений, что при огромном и перманентно воз­растающем значении для укрепления безопасности качественно новых кибертехнологий и других технико-технологических средств, при наблюдаемой диверсификации прикладных аспектов многостороннего взаимодействия все-таки основным выводом по результатам изучения материалов решениях сам­мита в Уэльсе 4-5 сентября 2014 г., дальнейших высказываний политических лидеров стран-участниц и дискуссий в экспертном сообществе становится не форсирование использования в военных целях инновационных разработок (это важная, но все-таки частность). Таковым является скорее тезис о перехо­де на неопределенное время и НАТО, и России к концепции взаимного сдер­живания. Думается, потенциально это внесет в их отношения дополнитель­ный и совершенно не нужный конфликтообразующий потенциал, повлечет дополнительные затраты, отвлечение сил и средств обеих сторон от борьбы с действительно актуальными и чрезвычайно острыми угрозами безопасности, по-существу во многом обесценив полученные после окончания «холодной войны» позитивные наработки в указанной сфере.

К тому же важно учитывать, что все более усиливающееся недоверие и взаимные (зачастую не слишком обоснованные) обиды сторон по отношению друг к другу, взаимная активизация использования риторики 30-40-летней давности в контексте долгосрочного характера украинского кризиса, тлею­щих и до сих пор не разрешенных конфликтов в Приднестровье, Гагаузии, других регионов постсоветского пространства, в Боснии и Герцеговине, иных точках европейского континента - все это невозможно, немыслимо эффек­тивно и надежно преодолеть без конструктивного диалога между упомяну­тыми ключевыми акторами в сфере обеспечения европейской безопасности, стремления услышать опасения и озабоченности партнеров, не оставляя им исключительно второстепенную роль ведомых.

Литература

  1. Градов, А. Деятельность Североатлантического союза в сфере ки- бербезопасности / А. Градов // Зарубежное военное обозрение. - 2014. - № 7. - С. 13-16.
  2. Данилов, Д. НАТО: вперед в прошлое / Д. Данилов // Международ­ная жизнь. - 2014. - Май. - С. 66-81.
  3. Дмитриев, А. Основные направления развития Объединенных Воо­руженных Сил НАТО / А. Дмитриев, А. Александров // Зарубежное военное обозрение. - 2014. - № 6. - С. 10-15.
  4. Иванов, В. Итоги саммита Евросоюза по вопросам безопасности и обороны: основные направления развития военных возможностей организа­ции / В. Иванов // Зарубежное военное обозрение. - 2014. - № 2. - С. 3-7.
  5. Олегин, А. Силы киберопераций сухопутных войск США. Взгляды американского командования на их применение / А. Олегин, М. Алтуфьев // Зарубежное военное обозрение. - 2014. - № 1. - С. 41-46.
  6. О применении «тактического интернета» на передовых позициях» // Зарубежное военное обозрение. - 2014. - № 1. - С. 109.
  7. Розанов, А. А. «Умная оборона» НАТО / А. А. Розанов // Международная безопасность и НАТО в меняющемся ми­ре : сб. материалов междунар. семинара, Минск, 13-14 дек. 2012 г., 14 марта 2013 г. / под ред. А. А. Розанова, А. В. Русаковича. - Минск: РИВШ, 2013. - С. 23-31.
  8. 10 years after NATO Membership - Defence Cooperation between Den­mark and Lithuania, Latvia and Estonia. Speech by NATO Deputy Secretary Gen­eral Alexander Vershbow at the Royal Danish Defence College in Copenhagen, Denmark                                                   [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.nato.int/cps/en/natolive/opinions_109024.htm. - Да­та доступа: 08.08.2014.