США, НАТО и ЕС в политике безопасности ФРГ

А.А. Розанов, Белорусский государственный университет, профессор

В мае 2012 г. Атлантический совет Соединенных Штатов опубликовал обстоятельный доклад, приуроченный к саммиту НАТО в Чикаго, озаглавленный «Постановка НАТО на якорь» (Anchoring the Alliance). Авторы (Ричард Бернс и др.) уделили специальное внимание Германии, причем тональность, а также направленность их оценок, на наш взгляд, примечательны. Скажем, приводится красноречивое мнение одного высокопоставленного представителя Альянса о том, что ФРГ – это «потерянное государство» в плане ее политического и военного лидерства. Сюжет о Германии в докладе завершается следующим пассажем: «Сегодня Германия – экономический мотор, но второсортная политическая и военная сила. Немецкая слабость – самая значительная проблема НАТО. Более сильная Германия придала бы наиболее весомый импульс будущему НАТО» [6].

Иными словами, вопрос о политико–военном измерении немецкой самоидентификации в наши дни, в том числе в трансатлантическом ракурсе, о необходимости повышения градуса амбициозности внешней и военной политики ФРГ – злободневный сюжет, с точки зрения американских экспертов – и не только их.

Конечно, нельзя не заметить, что в настоящее время в Берлине наблюдаются осторожные поиски нового позиционирования ФРГ в Европе и мире, просматриваются попытки очертить более заметную роль Германии в международной системе, в обеспечении европейской и глобальной безопасности. Это проявилось, в частности, в усилиях ФРГ по урегулированию украинского кризиса, в ее профильном участии в последних натовских мероприятиях в странах Балтии, Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ).

Даже в плане борьбы с «Исламским государством» (ИГ) ФРГ в конце ноября 2015 г. обозначила намерение принять выраженное – пусть и ограниченное –  участие (6 разведывательных самолетов Tornado, самолет-заправщик, фрегат ВМС, до 1200 военнослужащих для обеспечения этой миссии). Но это, кстати, не очень впечатлило американцев, во всяком случае министр обороны США Эштон Картер на слушаниях в Конгрессе США о борьбе с ИГ 1 декабря 2015 г. заявил, что «немцы могли бы сделать больше». Министр конкретизировал: «Мы хотим, чтобы они делали больше» [13].

Нынешний министр обороны ФРГ Урсула фон дер Ляйен нередко ссылается на мнение бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера о неизбежности повышения внешнеполитического статуса Германии [4]. Очевидно, мнение Г.Киссинджера в принципе совпадает с сегодняшней позицией Соединенных Штатов о желательности повышения роли и ответственности ФРГ в Европе и мире в целом. Кстати, не только США, но и некоторые европейские союзники Америки высказываются в пользу укрепления военно-силовой составляющей немецкой политики. Известно суждение Радослава Сикорского из его выступления в Берлине 28 ноября 2011 г. о том, что, как министр иностранных дел Польши, он «меньше боится мощи Германии, чем ее бездействия».

В этой связи несомненный интерес представляет эволюция позиции Германии относительно НАТО и ЕС, особенно характер участия ФРГ в разного рода проектах, нацеленных на придание НАТО большей «кредитоспособности» в вопросах обеспечения европейской безопасности. Речь идет прежде всего о наращивании, в интересах «сдерживания России», оперативных возможностей Атлантического альянса и разработке соответствующих планов обороны стран Балтии и Восточной Европы, которые бы придали убедительность обязательствам в рамках статьи 5 Североатлантического договора. Эти обязательства, намеренно (по настоянию американской стороны в ходе переговоров о создании Атлантического альянса) двусмысленно сформулированные в тексте договора, всегда вызывали дискуссии о том, насколько они в действительности реализуемы.

Принципиальной особенностью подходов ФРГ к разработке доктринальных положений военной политики и политики безопасности является учет особого статуса страны после Второй мировой войны. Специфика немецкой  политики безопасности во многом обусловлена фундаментальным внешнеполитическим принципом, суть которого заключается в неукоснительном соблюдении немецким руководством ответственного курса, позволяющего избежать возврата к опасным моделям поведения, которые имели катастрофические последствия для Германии в XX в.

Так, ФРГ делегировала НАТО ряд ключевых полномочий в сфере стратегического военного планирования. В отличие от других стран НАТО степень вовлеченности бундесвера в интегрированную военную структуру Альянса выглядит уникальной. В указанном ракурсе по-прежнему сохраняет свою релевантность сформулированное первым генеральным секретарем НАТО британским лордом Гастингсом Исмеем (Hastings Ismay) красноречивое и емкое суждение о предназначении Североатлантического союза: «держать американцев внутри, русских – вне, немцев - внизу» (“to keep the Americans in, the Russians out, and the Germans down”). В литературе (точнее, в публицистике), можно встретить еще более резкое, нелицеприятное по отношению к ФРГ, США и НАТО высказывание о том, что НАТО – это своего рода «намордник» США на Германию. В апреле 1999 г. о своеобразном значении «немецкого вопроса» в контексте создания НАТО говорил и бывший директор Агентства национальной безопасности США генерал-лейтенант Уильям Одом.  Здесь затрагиваются весьма чувствительные струны, связанные с определенным ограничением суверенитета ФРГ в разработке и проведении собственного военно-стратегического курса.

Еще с конца 50-х гг. XX в. рационально сбалансированные атлантическое партнерство и европейская интеграция («атлантизм» и «европеизм») стали безусловными детерминантами политики безопасности ФРГ. При этом в атлантическом измерении на переднем плане оказались отношения с США, они приобрели особое качество после размещения (с 1955 г.) американского тактического ядерного оружия (ТЯО) на немецкой земле (на пике «холодной войны» здесь было свыше 5 тысяч единиц ТЯО США – из общего количества более 7 тысяч в Европе), – обеспечивавшего так называемый «ядерный зонтик» Соединенных Штатов над европейскими союзниками США по НАТО и служившего наглядным выражением американского «расширенного ядерного сдерживания». Эти разнообразные ядерные заряды (ядерная артиллерия, мины, авиабомбы и т.д.) были призваны продемонстрировать готовность США применить ТЯО на ранней стадии конфликта в Европе. Однако актуальный, принципиального характера вопрос, который в то время обостренно дебатировался экспертами, о том, готовы ли США на самом деле «пожертвовать Сан-Франциско ради Кельна», так и повис в воздухе, не получил однозначного ответа. И сегодня, думается, такого рода риторический вопрос не мог бы сопровождаться определенностью ответа.

На сегодняшний день у США, согласно данным Федерации американских ученых, на Европейском континенте осталось 180 единиц ТЯО (бомбы свободного падения B61 разных модификаций), из них 20 – в Германии, на территории немецкой военно-воздушной базы Бюхель (земля Рейнланд–Пфальц). В настоящее время на авиабазе дислоцируется 33-я эскадрилья ВВС ФРГ (на вооружении многоцелевые самолеты Tornado, которые должны в случае возникновения военной угрозы доставить эти бомбы к намеченным целям) [5].

Следует заметить, что нахождение американского ТЯО на территории ФРГ и других стран НАТО (Бельгии, Нидерландов, Италии и Турции) регламентируется двусторонними соглашениями, в соответствии с которыми европейские союзники обеспечивают внешнюю охрану и оборону объектов, где складированы авиабомбы B-61, борьбу с терроризмом и поддержание объектов инфраструктуры, а также создают условия для работы специальных американских подразделений на объекте. Бомбы B-61являются собственностью Соединенных Штатов и обслуживаются исключительно американским военными специалистами. Принципиально важно, что выдача и подвеска на самолеты тактической авиации бомб B-61 с последующим нанесением ядерного удара возможны только с санкции президента США [1, с. 58-59, 61].

Особое внимание уделяется планированию применения ТЯО на Европейском ТВД. Организация планирования, а также доведение приказов на снятие блокировок американских ядерных боеприпасов возлагаются на Объединенное стратегическое командование (ОСК) ВС США. ОСК осуществляет единое планирование применения разнородных ядерных стратегических и нестратегических сил и средств с помощью автоматизированной системы, позволяющей оперативно проводить целераспределение и комплексное планирование ударов ядерными силами и силами общего назначения [1, с.60].

В сентябре 2015 г. в СМИ с претензией на сенсационность появились сообщения о том, что Соединенные Штаты планируют в порядке обновления авиабомб B61 развернуть на авиабазе Бюхель 20 экземпляров их новейшей модификации B61-12 (управляемые авиабомбы). В военный бюджет США уже заложены средства на адаптацию европейских самолетов F-16A/B и PA-200 Tornado под такие бомбы. Обновление B61 к 2018-2020 гг. (они имеют отношение не только к Европе, поскольку находятся на вооружении не только тактических, но и американских стратегических бомбардировщиков B-2A), фактически придание им нового качества, обойдется, по данным Национальной администрации ядерной безопасности США и Пентагона, в 8-10 млрд. долларов.

Такие планы вызвали резко негативную реакцию со стороны МИД и МО Российской Федерации. Как считают российские эксперты, размещение в Европе модернизированных бомб В61-12 серьезно ухудшит ситуацию в сфере европейской безопасности и создаст новые угрозы, в частности, для национальной безопасности России. Это обусловлено тем, что в результате такого шага США разместят в Европе не просто усовершенствованные термоядерные бомбы, а фактически управляемое высокоточное ядерное оружие, которое, будучи по классификации тактическим, по своей сути оказывается стратегическим [2].

Хотя мощность термоядерного заряда B61-12 будет уменьшена до 50 килотонн, благодаря повышению точности наведения (повышенная точность достигнута за счет управляемой хвостовой части) эта бомба станет более «надежной» по сравнению с предыдущими ее модификациями. По имеющимся оценкам, новая инерциальная система наведения делает авиабомбу B61-12 столь же «эффективной» в плане поражающих характеристик, как и B61-11, которая имеет ядерную головную часть мощностью 400 килотонн [12]. Сообщалось, что новая хвостовая часть с рулями позволит отказаться от старой парашютной системы, а также разместить бомбу В61-12 во внутренних отсеках вооружения основного американского перспективного тактического авиационного носителя – самолета F-35A.

Справедливости ради следует заметить: о том, что Белый дом и Пентагон запрашивают у Конгресса США средства на адаптацию под новую ядерную авиабомбу немецких и итальянских PA-200 Tornado, а также бельгийских, голландских и турецких F-16А/В и планируют осуществить ее к 2020 г., было известно еще в январе 2014 г., когда Конгресс США выделил на начальную фазу реализации этого проекта 537 млн. долларов. Выход первых бомб B61-12 с конвейера планируется в 2020 г., к 2024 г. предполагается произвести 480 бомб. Вполне понятно, что новая модификация будет предназначена не столько для американских F-15E и B-2A или же европейских F-16A/B и Tornado IDS, сколько для многоцелевого ударного истребителя (JSF) 5-го поколения F-35A, который придет на замену F-15 и F-16.

Но конфликт вокруг Германии в данном случае связан еще и с тем, что на авиабазе Бюхель вообще нет американских военных самолетов. Там базируется 33-я штурмовая бомбардировочная эскадрилья люфтваффе. Предположительно, именно там, глубоко под землей, в отдельном бункере, охраняемом американскими военнослужащими, хранятся 20 американских авиабомб с ядерными боеголовками [5]. Следовательно, немецкие летчики на немецких самолетах должны будут доставить ядерное оружие в «район применения» (в НАТО это называют «ядерным участием» – nuclear sharing [10]). Так что это не просто предоставление своей территории для хранения ядерного оружия, это непосредственная боевая задача, которая поставлена перед европейскими союзниками США вне зависимости от того, какая именно модификация ядерного оружия будет задействована. Это обстоятельство вызывает серьезную озабоченность у российских военных экспертов [2].

До решения о модернизации авиабомб B61 вопрос о выводе ядерного оружия США с территории ФРГ в какой-то момент, казалось бы, сдвинулся с мертвой точки. Такой возможный сценарий был прописан в договоре о создании «большой коалиции» (между партиями ХДС/ХСС и СвДП) в 2009 г. В 2010 г. бундестаг принял резолюцию, которая рекомендовала федеральному правительству «прилагать все возможные усилия, чтобы убедить американских союзников вывести ядерное оружие США из Германии».

Но с тех пор никакого видимого прогресса по данной проблеме не наблюдалось. Летом 2015 г. министр иностранных дел ФРГ Франк–Вальтер Штайнмайер, выступая в бундестаге, констатировал, что эта тема ни в коем случае не закрыта, однако сделать это будет так же сложно, как и раньше. А, может, заметим, даже еще труднее, учитывая военно-политическую турбулентность в Европе, обозначившуюся после украинского кризиса 2014–2015 гг.

Американские официальные лица утверждают, что ядерное оружие США в Европе постоянно находится под контролем США и никогда не передается другим странам. Однако фактически речь идет о «ползучем» вовлечении неядерных стран, в том числе Германии, в «соучастие» в планировании использования  ТЯО США и в разработке конкретных вариантов его доставки к целям (по линии Группы ядерного планирования НАТО). Ведь летчики 33-й немецкой авиаэскадрильи как минимум обучены применению «натовских» (на деле американских) В61 различных модификаций на практике [2].

Для Соединенных Штатов окончание «холодной войны» и объединение Германии актуализировало вопрос о необходимости и возможности продолжения политики «сдерживания» военно-политических амбиций ФРГ через инструменты Североатлантического альянса. На переговорах 1990 г. по формуле «2+4», которые проводились ФРГ, ГДР, СССР, США, Великобританией и Францией по вопросам объединения Германии, Соединенные Штаты настойчиво отстаивали членство объединенной Германии в НАТО – в том числе для того, чтобы сохранить контроль над военным потенциалом ФРГ.

В разгар «холодной войны» на территории ФРГ находилось 6 американских дивизий. В 2013 г. в сухопутных войсках Соединенных Штатов в Германии остались только 2 бригадные боевые группы, к весне 2013 г. американцы вывели все свои основные боевые танки Abrams M1A1 с территории ФРГ – и вообще c Европейского континента (в 1990 г. в Европе их насчитывалось 5,9 тыс.).

По состоянию на 2014 г. в Германии был размещен первый по величине зарубежный контингент войск США численностью около 42,5 тыс. американских военнослужащих [3, с. 137]. В 2014 г. началось возвращение американских танков в Европу в новой модификации Abrams M1A2. Так что рассуждения о «де–европеизации» внешней и военной политики США, которые можно было услышать вскоре после прихода в Белый дом Б. Обамы, оказались преждевременными. «Поворот» в сторону Азиатско–Тихоокеанского региона (АТР), декларативно прописанный в январе 2012 г. в документе «Поддержание глобального лидерства США: приоритеты в области обороны в XXI веке», на практике оказался не столь впечатляющим, как можно было бы ожидать.

Следует отдельно упомянуть так называемую «нормализацию» германской внешней политики, о которой заговорили в конце XX – начале XXI вв. Под «нормализацией» понимается отказ ФРГ от части послевоенных ограничений в международной политике, укрепление ее лидирующих позиций в ЕС, увеличение вклада Германии в деятельность ООН, расширение участия германских вооруженных сил в международных миротворческих операциях и т.д. Этот процесс, понятно, не скоротечный, он находится, по сути, только на начальной стадии, однако сама тенденция очевидна.

В значительной степени перспективы «нормализации» германской внешней политики и политики безопасности определяются тем обстоятельством, что США после окончания «холодной войны» все настойчивее стремились передать своим европейским союзникам, прежде всего Великобритании и Германии, большую часть ответственности за поддержание безопасности в Европе.

Одним из проявлений «нормализации» германской внешней и военной политики стало, прежде всего, участие подразделений бундесвера в международных миротворческих операциях. К началу 2015 г. свыше 2400 германских военнослужащих принимали участие в 14 зарубежных миссиях [4]. В середине 2015 г. Германия была задействована в большинстве операций НАТО: «Решительная поддержка» в Афганистане (850 человек), «Силы для Косово» (700 человек), «Активные усилия» в Средиземном море (до 500 человек), «Океанский щит» в Аденском заливе и у берегов Африканского Рога, а также операция «Эктив фенс» в Турции (400 человек) [3, с. 137-138].

Показательно, что ФРГ планирует приобрести 40 военно-транспортных самолетов Airbus A400M (к середине ноября 2015 г. был получен только один из них)[9]. Это повысит экспедиционные возможности бундесвера, которые считаются явно недостаточными.

Определение приоритетов и новых акцентов в политике безопасности Германии продолжается в настоящее время в условиях межпартийных и общественных дискуссий в ФРГ. Полемика ведется, по сути, о приоритетности германо-американского сотрудничества в области функционального реформирования НАТО по отношению к укреплению общей политики безопасности и обороны (ОПБО) в рамках ЕС.

Что касается развития ОПБО в конце ХХ – начале ХХI вв., здесь не наблюдалось каких-либо прорывов или сколько-нибудь существенных сдвигов, хотя некоторые эволюционные изменения имели место. Существенное значение в определении векторов развития ОПБО сыграла позиция США. Соединенные Штаты поддержали европейскую интеграцию в области безопасности и обороны при условии ее тесной увязки с укреплением НАТО и закреплением за Альянсом преимущественного права на проведение военных операций. Через своих союзников, прежде всего Великобританию и страны «новой Европы», США смогли закрепить эту позицию в рамках ЕС. Германия и Франция были вынуждены считаться с американским фактором, чтобы обеспечить ОПБО хоть какую-то перспективу развития.

В 2003 г. достигнутый консенсус был закреплен в соглашениях «Берлин плюс», которые формально предоставили ЕС возможность воспользоваться потенциалом Атлантического альянса при проведении операций, в которых НАТО «как единое целое не будет задействована».

После того, как в ноябре 2005 г. пост канцлера заняла А. Меркель, возглавившая «большую коалицию» ХДС/ХСС – СДПГ, был провозглашен курс на приоритетное развитие трансатлантических отношений при продолжении политики, нацеленной на углубление европейской интеграции. Условный маятник «атлантизм»–«европеизм» склонился несколько больше в сторону атлантической составляющей, т.е. позиции, которая изначально была характерна ХДС/ХСС.

Одним из ключевых элементов преобразования структуры вооруженных сил Атлантического альянса стало создание Сил реагирования НАТО (СРН), способных к выдвижению в сжатые сроки и к ведению боевых действий на значительном удалении в конфликтах «высокой интенсивности». Новые ориентиры НАТО (выход за пределы традиционной «зоны ответственности») и акцент на европейскую «дееспособность» в рамках ЕС стали существенными предпосылками реформы бундесвера. Важнейшим нововведением явилось решение переориентировать структуры, организацию, оснащение и финансирование ВС ФРГ с территориальной обороны на антикризисное реагирование за пределами «зоны ответственности» НАТО, что нашло отражение в «Директиве по оборонной политике» 2003 г., «Концепции бундесвера» 2004 г. и, наконец, в «Белой книге» 2006 г.

В «Белой книге по вопросам политики безопасности Германии и будущего бундесвера» (октябрь 2006 г.) было отчетливо зафиксировано, что Альянс и в будущем останется «основным компонентом германской политики в области обороны и безопасности». Вариации рассуждений по поводу того, что Североатлантический альянс будет и впредь оставаться «самым надежным якорем германской политики в области безопасности и обороны» являются ключевым компонентом военно-стратегического мышления правящих кругов ФРГ и в наши дни.

Существенным рубежом в эволюции Атлантического альянса стали обязательства, взятые на себя главами государств и правительств стран НАТО на саммите в Уэльсе в сентябре 2014 г.: довести в течение предстоящих 10 лет оборонные расходы стран-членов до уровня 2% ВВП (в 2014 г. такой показатель выдерживали только США, Великобритания, Греция и Эстония, а ФРГ тратила на военные нужды 1,14% ВВП).

Бюджет бундесвера на 2014 г. составлял 32,44 млрд. евро. На 2015 г. он был утвержден с небольшим увеличением до 32,97 млрд. евро (оба года – 11% общих расходов федерального бюджета) [4]. При этом повышение военных ассигнований до уровня 2% ВВП будет равносильно наращиванию оборонных расходов не менее чем на 15 млрд. евро, что представляется маловероятным. В 2015 г. военные расходы ФРГ составили  1,09% ВВП (в 2013 г. этот показатель составлял 1,3%).

Тем не менее Германия приняла на себя функции одной из ведущих стран по имплементации принятого на саммите НАТО в Кардиффе плана повышения боеготовности (Readiness Action Plan), особенно это касается формирования компонентов передовой группы Сил реагирования НАТО, создания в их рамках нового «головного отряда», известного как Объединенная оперативная группа повышенной готовности (Very High Readiness Joint Task Force –VJTF, Spearhead Force – «наконечник копья»).

В качестве «рамочной нации» (именно ФРГ стала инициатором этой концепции в НАТО [11], несмотря на сомнения союзников по поводу немецкой «культуры военной сдержанности») Германия взяла на себя обязательство направить в 2015 г. в состав СРН 4 тыс. военнослужащих[4]. В наземном компоненте СРН ведущую роль в 2015 г. играл штаб 1-го немецко-голландского корпуса (располагается в г.Мюнстер, земля Северный Рейн-Вестфалия).  Соответственно, в 2015 г. именно этот штаб был использован как «временный» для VJTF [14].

Вместе с тем, по сообщению ряда немецких и американских СМИ, Ангела Меркель была «обеспокоена» планами Пентагона складировать в 6 странах Восточной Европы и Балтии 250 единиц бронетехники США, включая танки Abrams M1A2 [15]. По свидетельству газеты WSJ, немецкие представители в НАТО дали понять, что они не поддержат размещение на постоянной основе существенных натовских контингентов в странах Балтии и Польше, поскольку не желают рассматривать Москву как «перманентного врага» и «отгораживать» ее от Европы. Не случайно именно министр иностранных дел Германии Франк–Вальтер Штайнмайер призвал НАТО, по его собственному признанию,  вновь открыть с Москвой каналы связи, которые «снижают риски и позволяют обмениваться информацией». Этот призыв, озвученный на встрече министров иностранных дел стран–членов НАТО 1–2 декабря 2015 г. в Брюсселе и в принципе получивший там поддержку, вместе с тем был воспринят крайне настороженно представителями стран Балтии и Восточной Европы [7].

Можно заключить, что Германия, более четко артикулируя свою отличительную позицию в НАТО и ЕС, со временем может стать действительно весомым – соразмерным ее экономическому потенциалу – политическим и военным фактором в вопросах европейской безопасности, оказывать более заметное воздействие на формирование архитектуры безопасности в Европе. Однако, с нашей точки зрения, не стоит ожидать в этом отношении каких-то «революционных» сдвигов, как это иногда представляется в российской аналитике. Немецкая «культура военной сдержанности», о которой говорил Гидо Вестервелле, будучи министром иностранных дел ФРГ [8], – явление не сиюминутное, она имеет под собой глубокие исторические основания и свою собственную логику.

Литература

1. Вильданов, М., Верховод, В. Тактическое ядерное оружие США в Европе / М.Вильданов, В.Верховод // Зарубежное военное обозрение.–  2013.–№ 6.– C. 58-63.
2. Крутиков, С. США пошли на новый конфликт с Россией вокруг ядерного оружия/ С.Крутиков //Взгляд. 23.09.2015 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vz.ru/world/2015/9/23/768262.html/ – Дата доступа: 27.10.2015.
3. Леонов, Е. Современная Германия в фарватере концепции глобального лидерства США /Е. Леонов //Международная жизнь. – 2015. –  № 6. – C. 136-146.
4. Меден, Н. По шаблону конфронтации. Германия кардинально пересматривает свою оборонную политику /Н. Меден //Национальная оборона [Электронный ресурс].–2015. – №3. – Режим доступа: http://www.oborona.ru/includes/periodics/armedforces/2015/0320/134815409/detail.shtml. – Дата доступа: 27.10.2015.
5. Пеле, С., Коваль И. Американские атомные бомбы в немецких горах / С. Пеле, И. Коваль //DW [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.dw.com/ru/американские-атомные -бомбы-в-немецких-горах/a-18626329. – Дата доступа: 5.08.2015.
6. Anchoring the Alliance. – Washington, D.C.: The Atlantic Council of the United States, 2012. – P. 4-5.
7. Barker, A.  Nato prepares to revive Russia contacts /A. Barker //The Financial Times. – December 2, 2015 [Electronic resource]. – Mode of access: http://www.ft.com/intl/cms/s/0/874b5bd8-9923-11e5-9228-87e603d47bdc.html.... – Date of access: 3.12.2015.
8. Bittner, J. Rethinking German Pacifism /J. Bittner //The New York Times. – Novembe 4, 2013 [Electronic resource]. – Mode of access: http://www.nytimes.com/2013/11/05/opinion/bittner-rethinking-german-paci.... – Date of access: 4.12.2015.
9. Hoffmann, L. Airbus To Compensate Germany for Late A400M Deliveries /L.Hoffmann //Defense News. November 17, 2015 [Electronic resource]. – Mode of access: http://www.defensenews.com/story/defense/air-space/support/2015/11/17/ai.... – Date of access: 18.11.2015.
10. Kamp, K.-H., Remkes, R.C. Options for NATO Nuclear Sharing Arrangements / K.-H. Kamp, R.C. Remkes // Reducing Nuclear Risks in Europe. A Framework for Action. – Washington, D.C.: Nuclear Threat Initiative, 2011. – P. 76-95.
11. Major, C., Mölling, C. The Framework Nations Concept. Germany’s Contribution to a Capable European Defence /C. Major, C. Mölling //SWP Comments. – December 2014. –№ 52. – P.1.
12. Majumdar, D. America’s Most Dangerous Nuclear Weapon Passes Critical Test / D. Majumdar //The National Interest. – November 20, 2015 [Electronic resource]. – Mode of access: http://www.nationalinterest.org/blog/the-buzz/americas-most-dangerous-nu.... – Date of access: 21.11.2015.
13. Mehta, A. Carter Hits Gulf Allies for Prioritizing Air, Not Ground, Forces /A. Mehta //Defense News. – December 1, 2015 [Electronic resource]. – Mode of access: http://www.defensenews.com/story/defense/policy-budget/policy/2015/12/01.... – Date of access: 1.12.2015.
14. NATO’s new spearhead force gears up //NATO. 28 Apr. 2015 [Electronic resource].–Mode of access: http://www.nato.int/cps/en/natohq/news_118642.htm. – Date of access: 5.11.2015.
15. Vandiver, J. Politics of deployment pose challenge for NATO’s new spearhead force /J. Vandiver // Stars and Stripes. – July 1, 2015 [Electronic resource]. – Mode of access: http://www.stripes.com/news/europe/politics-of-deployment-pose-challenge.... – Date of access: 7.11.2015.