Украина в конечном счете сможет если не войти, то «вползти» в НАТО

Отношения Украины с НАТО начали выстраиваться с декабря 1991 г., практически сразу же после признания международным сообществом независимости Украинского государства. В развитии взаимодействия Украины с НАТО можно выделить три этапа: установление контактов (1991- 1993 гг.); расширение контактов, придание им устойчивого характера (1994-2001 гг.); интенсифицированный диалог, стремление достичь членства (с 2002 г.).

Первоначально контакты были выстроены на уровне высших ру­ководителей Украины и Североатлантического альянса. В феврале 1992 г. Украину впервые посетил генеральный секретарь НАТО М. Вёрнер, в июне того же года в штаб-квартире НАТО побывал президент Украины Л. Кравчук. Во время визита в штаб-квартиру НАТО глава украинского государства выразил готовность расширять контакты с альянсом, сославшись на то, что НАТО трансфор­мируется из военного блока в политическую организацию, способ­ную обеспечить стабильность и безопасность в Европе [1, с. 3]. Од­нако цели вступления в альянс тогдашнее украинское руководство не ставило, декларируя стремление сохранять внеблоковый статус.

Исключение было сделано лишь для Совета Североатлантического сотрудничества (ССАС), членом которого Украина стала в марте 1992 г., и для Парламентской ассамблеи НАТО. В Основных направлениях внешней политики, утвержденных Верховной радой Украины 2 июля 1993 г., отмечалось: «Украина будет содействовать развитию тенденций постепенного трансформирования этих институтов в элементы новой системы общеевропейской безопасности в сочетании с Хельсинским процессом» [2, с. 52]. Таким образом, можно сделать вывод, что украинские политики рассматривали НАТО в качестве дополнения к СБСЕ.

Впрочем, руководство Североатлантического альянса в начале 1990-х гг. также не рассматривало Украину в качестве кандидата на вступление в организацию. Серьезную обеспокоенность у НАТО вызывали стремление украинских политиков сохранить ядер­ное оружие на своей территории и обострение противоречий между Украиной и Россией по вопросу о судьбе Черноморского флота. Структуры НАТО избегали вовлечения в дела Украины и отклонили просьбу украинского руководства выступить в качестве посред­ника в украинско-российском споре. В частности, верховный главнокомандующий ОВС НАТО в Атлантике П. Миллер, комментируя соответствующее обращение, заявил: «Раздел флота является вну­тренним делом двух держав» [3, с. 2].

8 февраля 1994 г. Украина присоединилась к натовской програм­ме «Партнерство ради мира», сделав это первой среди стран СНГ. 25 мая 1994 г. украинская сторона передала в штаб-квартиру НАТО Презентационный документ, на основе которого была разработана первая Индивидуальная программа партнерства, утвержденная ле­том 1995 г. В 2004 г. Украина впервые приняла участие в военных учениях НАТО.

В середине 1990-х гг. украинское руководство начало отступать от принципа внеблоковости. В марте 1996 г. президент Украины Л. Кучма выразил готовность расширить взаимодействие с альян­сом, заметив, что будущее Украины не обязательно должно быть внеблоковым [4, с. 64].

Украинские политики и эксперты в большинстве своем спокой­но восприняли подключение к НАТО Польши, Чехии и Венгрии, расценив соответствующее решение альянса не как угрозу без­опасности Украины, а как элемент адаптации европейской архи­тектуры безопасности к новым условиям и расширения зоны ста­бильности за счет поддержки в государствах Центральной и Вос­точной Европы демократических стандартов в политике и рыноч­ных отношений в экономике. В мае 1998 г. министр иностранных дел Украины Б. Тарасюк вообще заявил, что вступление в НАТО Польши, Чехии и Венгрии «полностью соответствует интересам Украины», целью которой является полноценное участие в инте­грационных, в том числе натовских процессах (нужно заметить, что данное высказывание вызвало крайне раздраженную реакцию в Москве) [5, с. 114].

9 июля 1997 г. Украина и НАТО подписали Хартию об особом партнерстве, которая предусматривала установление более тесных отношений Украины с альянсом. В том же году была создана Ко­миссия Украина-НАТО (первое заседание она провела в 1999 г.), на украинской территории впервые прошли учения с участием на­товских военнослужащих, был принят первый Рабочий план со­трудничества. В 1998 г. украинское руководство утвердило Государ­ственную программу сотрудничества Украины с НАТО на период до 2001 г.

7 мая 1997 г. в Киеве открылся Центр информации и документа­ции НАТО, который стал первым центром подобного рода, создан­ным на пространстве СНГ. В октябре 1997 г. в Брюсселе начало дей­ствовать представительство Украины (его возглавил Б. Тарасюк). В январе 1998 г. в составе дипмиссии Украины при НАТО было соз­дано Военное представительство.

В 1995 г. Украина поддержала действия Североатлантического альянса в Боснии и Герцеговине, в 1999 г. — в Косово (несмотря на неоднозначное отношение украинской общественности к военной операции НАТО против Союзной Республики Югославия, прези­дент Украины Л. Кучма не только не свернул контакты с НАТО, как это сделали руководители России и Беларуси, но, напротив, принял участие в торжествах по случаю пятидесятилетия с момента созда­ния альянса). В июне 1999 г. украинская сторона не пропустила че­рез свое воздушное пространство российские самолеты, которые на­меревались достичь Приштины (в то время российское руководство пыталось явочным порядком создать в Косово самостоятельный сектор, неподконтрольный структурам НАТО).

На рубеже двух десятилетий произошла активизация диалога по линии Украина—НАТО. Если на протяжении 1990-х гг. визиты вы­сокопоставленных деятелей альянса в Киев были не слишком ча­стыми, то в течение только 2000 г. генеральный секретарь НАТО Дж. Робертсон побывал в Украине несколько раз.

Расширение диалога со структурами НАТО порождало в Киеве оптимистические настроения. Понимая, что идея вступления Укра­ины в альянс не пользуется массовой поддержкой украинского на­селения, украинские политологи предлагали двигаться в сторо­ну НАТО постепенно, осуществляя сближение в различных изме­рениях — политическом, военном, экономическом, экологическом, научно-техническом, информационном — без определения сроков окончательной интеграции. Отказ от такого сближения, по их мне­нию, мог привести к попаданию Украины в «серую зону» безопасно­сти в Центральной и Восточной Европе и возрастанию угрозы ее су­ществованию в качестве независимого государства [6, с. 575—576].

Активизации взаимодействия между Украиной и НАТО спо­собствовали террористическая атака на США 11 сентября 2001 г. и начавшаяся в октябре того же года антитеррористическая опера­ция НАТО в Афганистане. Как позднее вспоминал Л. Кучма, имен­но эти события заставили украинское руководство задуматься о не­обходимости реального повышения боеспособности вооруженных сил украинского государства. «Из Союза мы вышли голые и бо­сые, в том числе и наша армия. Сказать высокие слова о ней нельзя было. Мы точно такие, как россияне. А что такое российская армия, она показала в Чечне, особенно — на первых порах. Жить уроками только Второй мировой войны, когда было ясно, где фронт, где тыл, нельзя. Крупных военных противостояний на европейском конти­ненте в обозримом будущем не предвидится. А локальные конфлик­ты требуют такой армии, которую лучше всего создавать вместе с Европой. Для меня это было ясно», — отметил он в своих мемуарах [7, с. 460-461].

23 мая 2002 г. на заседании Совета национальной безопасности и обороны Украины (СНБО) было решено направить структурам НАТО официальную просьбу о приеме в альянс. Соответствующее решение одобрили все участники заседания, против не высказался ни один человек [7, с. 461].

Однако структуры НАТО восприняли решение СНБО Украины сдержанно. Проблема заключалась в общем осложнении отноше­ний Украины со странами Запада, критически оценивавшими поли­тику Л. Кучмы на заключительном этапе его пребывания у власти. В ноябре 2002 г. украинский президент не был допущен на саммит НАТО в Праге. Отсутствие приглашения мотивировалось наличи­ем подозрений в осуществлении оружейных сделок между украин­скими высокопоставленными лицами и режимом Саддама Хусейна в Ираке.

Ответным жестом Л. Кучмы стало исключение в 2003 г. упоми­нания о вступлении в НАТО как «конечной» цели Украины из укра­инской военной доктрины |7, с. 461]. Однако данный жест не озна­чал полного разрыва отношений между Украиной и НАТО. Именно в 2003 г. в Киеве был составлен первый Целевой план достижения членства в НАТО. В том же году состоялся первый саммит Укра­ина-НАТО.

Новый импульс отношениям Украины и Североатлантическо­го альянса придала победа украинской «оранжевой революции». В феврале 2005 г. президент Украины В. Ющенко выразил желание интенсифицировать взаимодействие с НАТО. В апреле того же года Украина вступила в интенсивный диалог по достижению членства. В 2006 г. на базе украинского МИД была создана Межведомствен­ная комиссия по вступлению Украины в НАТО. В 2007 г. В. Ющен­ко утвердил Стратегию национальной безопасности Украины, где в качестве одной из целей формулировалась подготовка условий для вступления в НАТО.

Украина принимала участие в составе сил KFOR на Балканах, в средиземноморской операции НАТО «Активные усилия», в Тре­нировочной миссии НАТО в Ираке, в составе Международных сил стабилизации и безопасности в Афганистане.

Во второй половине 2000-х гг. в регионах Украины начала прово­диться работа по разъяснению положительных сторон достижения членства Украины в НАТО. Информирование о Североатлантическом альянсе и его деятельности осуществлялось в ходе семинаров и «круглых столов», посещения штаб-квартиры НАТО различны­ми группами населения (молодежными структурами, представите­лями СМИ, органов государственной власти и управления и т. п.), а также посредством создания специализированных информацион­ных ресурсов.

15 января 2008 г. президент Украины В. Ющенко, премьер- министр Украины Ю. Тимошенко и председатель Верховной Рады Украины А. Яценюк в совместном обращении к генеральному се­кретарю НАТО Я. де Хооп Схефферу призвали структуры Североатлантического альянса предоставить Украине План достижения членства в НАТО (ПДЧ) на саммите НАТО в Бухаресте (проведе­ние саммита было запланировано на апрель 2008 г.).

Следует отметить, что после 2005 г. значительная часть украин­ского политического и экспертного сообщества относилась к идее вступления Украины в НАТО положительно. Поддерживая курс украинского руководства на вступление в альянс, украинские поли­тики и интеллектуалы стремились: подчеркнуть европейскую идентичность Украины, ускорить ее вступление в ЕС; укрепить обороноспособность Украины; обеспечить гарантии независимости и суверенитета украин­ского государства, укрепить демократию в стране; увеличить приток инвестиций в украинскую экономику из стран Запада.

Однако большая часть украинских граждан продолжала отно­ситься к возможности членства Украины в альянсе без энтузиазма. В качестве примера можно привести результаты опросов о возмож­ном вступлении Украины в НАТО, проводившихся Украинским центром экономических и политических исследований им. Разумкова в 2002-2008 гг. [8, с. 66] (см. таблицу).

Результаты гипотетического референдума о вступлении Украины в НАТО, % от числа опрошенных:

	июнь 2002 г.	июнь 2003 г.	июнь 2004 г.	октя6рь 2004 г.	июнь 2005 г.	февраль 2007 г.	июнь 2007 г.	декабрь 2007 г.	февраль 2008 г.
За	32	23	21.4	15.1	21,1	16.2	18,6	21	20,9
Против	32.2	39,9	49,2	55,5	55	59,2 '	54,4	58,9	53,1
Не голосовал бы	13,7	13	6.6	8.6	5	8	12	4.8	9,4
Затрудняюсь ответить	22.1	24,1	22,8	20,9	18,9	16,6	15	15.3	16,6

Как видим, наибольшую поддержку идея вступления Украи­ны в НАТО получила в 2002 г., т. е. в то время, когда пропагандист­ская кампания относительно возможности такого шага не велась во­все. В последующие же годы кампания по созданию положительно­го имиджа Североатлантического альянса не привела к достижению существенных положительных результатов. Достаточно красноре­чиво отношение украинских граждан к НАТО характеризует реак­ция на просьбу руководства Украины предоставить стране ПДЧ в январе 2008 г.: данный шаг положительно оценили только 22 % ре­спондентов, в то время как 60 % не одобрили его [8, с. 72]. Сдержан­ная реакция украинской общественности вынудила украинских политиков провести корректировку своих позиций. Даже В. Ющен­ко, с подачи которого было составлено «письмо трех», дал согла­сие на проведение в Украине референдума относительно возможно­сти вступления в НАТО (правда, при этом сторонники В. Ющен­ко говорили, что такой референдум должен носить консультацион­ный характер [9]), а министр иностранных дел Украины В. Огрызко, выступая перед украинскими парламентариями в январе 2008 г., утверждал, что обращение к руководству НАТО не содержит заявки о вступлении в альянс [10].

Сторонники ускоренного вступления в НАТО объясняли неуда­чи сохранением у населения стереотипов советских времен, когда Североатлантический альянс изображался исключительно в нега­тивном свете («агрессивный блок» и т. п.). Высказывалось также мнение (в большей мере оно было характерно для политологов За­пада), что негативное отношение украинского населения к НАТО является результатом российского информационного воздействия.

Действительно, с момента прихода В. Ющенко к власти россий­ские политики, включая представителей высших эшелонов власти Российской Федерации, не скрывали своего неприятия идеи воз­можного вхождения Украины в Североатлантический альянс. Пре­зидент Российской Федерации В. Путин прореагировал на «пись­мо трех» заявлением, что Россия не исключает возможности наце­ливания на Украину своих ядерных ракет в случае ее вступления в НАТО [11, с. 82].

Безусловно, часть украинского населения опасалась возможно­сти военного столкновения между Украиной и Россией и отнюдь не прельщалась перспективой оказаться на переднем крае борьбы меж­ду НАТО и Россией. Однако в целом российские аргументы украин­скими гражданами не воспринимались, поскольку, несмотря на кри­тику альянса, российские политики и военные продолжали взаимо­действовать с ним по отдельным вопросам мировой политики. Что касается воинственных заявлений, исходивших из Кремля и около­кремлевских кругов, то они зачастую расценивались украинцами как проявление российской имперской политики и давали эффект, обратный задуманному.

Представляется, что в большей мере российские угрозы оказа­ли воздействие не на украинцев, а на руководителей ряда стран За­падной Европы (Германии, Франции, Бельгии, Испании, Италии). В отличие от США, рассматривавших возможность приема Украи­ны в НАТО в качестве элемента сдерживания российских амбиций на мировой арене, и стран Центральной и Восточной Европы, во­шедших в НАТО в 1999 и 2004 гг., которые практически единодуш­но высказывались за ускоренный прием Украины в евроатлантические структуры безопасности, страны Западной Европы полагали,что форсировать процесс приема Украины в альянс не следует. Под воздействием различных течений в НАТО была выработана ком­промиссная формула: было поддержано стремление Украины стать членом Североатлантического альянса и выражена готовность ока­зать содействие украинскому руководству и обществу в проведении необходимых реформ, но при этом обращалось внимание на то, что ответственность за подготовку Украины к достижению членства в альянсе несут сами украинские руководители [12, с. 64].

В апреле 2008 г. на саммите НАТО в Бухаресте против предо­ставления Украине ПДЧ высказались Германия, Франция, Испа­ния, Италия, Нидерланды, Бельгия, Люксембург. Представители этих государств утверждали, что Украина не в полной мере соответ­ствует критериям, установленным для стран, которые желают стать членами альянса. Как следствие, вопрос о предоставлении Украи­не ПДЧ был отложен до встречи министров иностранных дел стран НАТО в декабре 2008 г.

Решение саммита НАТО вызвало в Киеве неоднозначную реак­цию. Сторонники вступления в альянс воспринимали его как одо­брение политики В. Ющенко. Сам украинский президент, ком­ментируя решение, принятое в Бухаресте, заметил: «Это истори­ческое решение, это наша победа, потому что данным документом все 26 стран-членов подтвердили принятое нами сегодня решение о том, что эти страны (Украина и Грузия. — А. Т.) будут в рядах альян­са» [13]. Лидер Народного руха Украины Б. Тарасюк заявил: «Нас услышали в Альянсе. И я не сомневаюсь, что наша страна присоеди­нится к ПДЧ, более того — это произойдет в течение ближайшего года» [14]. Народный депутат от Блока Юлии Тимошенко О. Боднар высказала схожее мнение. «Украина приняла решение присо­единиться к ПДЧ, и она сделает это. Судя по количеству стран, ко­торые нас поддержали, это случится в конце года», — отметила она в интервью радиостанции Би-би-си [14].

Иначе расценил решение саммита лидер Партии регионов В. Янукович, который положительно оценил «взвешенную пози­цию Германии, Франции и других стран, призвавших своих парт­неров но НАТО не принимать решение вопреки воле украинского народа» и заметил, что «Украина должна принять участие в созда­нии новой системы европейской безопасности, которая будет со­четать в себе взаимодействие союзов и отдельных нейтральных го­сударств», а не стремиться к вхождению в военно-политический блок [14].

Конфликт на Южном Кавказе, вспыхнувший в августе 2008 г., затруднил продвижение Украины в НАТО. С одной стороны, он продемонстрировал, что Россия ради доминирования на постсо­ветском пространстве готова использовать силу, а с другой — чтостраны Западной Европы и США не намерены чрезмерно обо­стрять отношения с Россией из-за ситуации на постсоветском про­странстве.

Уже в октябре 2008 г. украинские и западные аналитики стали высказывать предположения, что Украина в ближайшей перспек­тиве не получит ПДЧ. В качестве главной причины таких пред­положений называлась сложная внутриполитическая ситуация в Украине.

Осенью 2008 г. в Украине стали высказываться мнения относи­тельно целесообразности сохранения внеблокового статуса. К при­меру, генеральный директор украинского Центра международных и стратегических исследований А. Орел в статье, опубликованной в российской газете «Известия» в ноябре 2008 г., высказал мнение, что Украина должна не вступать в НАТО, а сохранять внеблоковый статус. Он утверждал, что такой статус: лишит Украину имиджа потенциального источника угрозы; не будет противоречить курсу Украины на европейскую инте­грацию; не снизит уровень отношений Украины с НАТО и не будет препятствием участию страны в международной миротворческой деятельности, устранит противоречия Украины с ключевыми стра­нами НАТО в Европе; является единственной внешнеполитической платформой, способной объединить восток и запад Украины; будет соответствовать укорененному в сознании украинцев нежеланию участвовать в чужих конфликтах; создаст качественно новый уровень доверия в отношениях Украины с ее ключевыми партнерами и, следовательно, благопри­ятные предпосылки для развития торгово-экономических отноше­ний с ними; придаст внешней политике Украины четкость, последова­тельность и общественную поддержку [15].

Однако украинское руководство продолжало добиваться от структур альянса предоставления ПДЧ. На этот раз ссылка дела­лась на возрастание угрозы украинской государственности со сто­роны России. Однако уже в конце ноября 2008 г. стало ясно, что ПДЧ Украина не получит. Сомнения в возможности принятия по­ложительного решения для Украины высказали даже официальные лица США, включая главу Госдепартамента К. Райс [116].

Именно так и произошло. В декабре 2008 г. Украина ПДЧ не по­лучила. Более того, в апреле 2009 г. руководство Украины не было приглашено на юбилейный саммит альянса, что было воспринято командой В. Ющенко весьма болезненно (напомним, что Л. Кучма в 1999 г. принял участие в подобных торжествах).

Таким образом, процесс сближения Украины с НАТО замедлил­ся. Отчасти это стало следствием внутриполитических процессов в Украине (есть все основания утверждать, что именно внутренний фактор сыграл определяющую роль при замедлении продвижения Украины в НАТО), отчасти — результатом внешнего воздействия (противодействия России и неготовности стран Запада, прежде все­го Западной Европы, видеть Украину в альянсе).

В настоящее время в восприятии НАТО украинскими граж­данами существенных изменений не произошло. Основная часть украинских граждан продолжает относиться к перспективе член­ства Украины в НАТО либо отрицательно, либо безразлично (хотя НАТО в качестве агрессивного блока, представляющего суще­ственную опасность для безопасности украинской государствен­ности, воспринимают не так уж много жителей Украины). Однако отсутствие энтузиазма по поводу возможности вступления-Украи­ны в Североатлантический альянс на данном этапе можно объяс­нить не недостатком информации о НАТО, а, напротив, наличием ее. События, произошедшие за последние годы (проблемы в раз­витии ЕС, мировой финансовый и экономический кризис, воору­женный конфликт на Южном Кавказе), существенно ослабили ар­гументацию сторонников быстрого вступления Украины в НАТО. В частности, многие из элементов аргументации (повышенные га­рантии безопасности в альянсе, возможность ускоренного вступ­ления в ЕС после вступления в НАТО, увеличения объема запад­ных инвестиций) сегодня выглядят неактуальными. В 2002 г. Се­вероатлантический альянс в глазах украинских граждан предста­вал одной из самых успешных организаций, одержавшей победу на Балканах и одерживающей победу в Афганистане. Однако в ны­нешних условиях украинское население не может не принимать во внимание снижение эффективности военных действий НАТО в Афганистане и возрастание противоречий между странами — чле­нами альянса.

Низкий уровень поддержки украинской общественности снижа­ет вероятность быстрого вхождения Украины в Североатлантиче­ский альянс в краткосрочной перспективе, однако не означает аб­солютной невозможности обретения ею членства в НАТО. В отли­чие от общественности значительная часть украинской политиче­ской элиты и экспертного сообщества продолжает поддерживать процесс сближения Украины с альянсом, воспринимая его в каче­стве эффективного средства укрепления украинской государствен­ности и приближения украинского государства к стандартам демо­кратий Запада.

Цели, поставленные руководством Украины в 2002 г., по сути остаются неизменными, созданные в предшествующие годы струк­туры и формы взаимодействия сохраняются, иные формы суще­ствования украинского государства в системе европейской безо­пасности практически не рассматриваются (хотя на заключитель­ном этапе кампании по выборам президента Украины В. Янукович, вошедший в число фаворитов президентской гонки, загово­рил о возможности выстраивания отношений с НАТО без вхож­дения в ее состав, с учетом опыта нейтральных государств Евро­пы) [17]. Исходя из этого можно предположить, что в перспекти­ве Украина продолжит движение по пути постепенной адаптации к стандартам НАТО и в конечном счете сможет если не войти, то «вползти» в альянс.

Тихомиров А. В., Белорусский государственный университет